Для профессиональных беттеров ставки на гандбол занимают свою особенную нишу среди остальных видов спорта, так как по специфике линии к данной дисциплине очень хорошо подходит финансовая стратегия
Бородатые морпехи Шиа Лабуф и Джай Кортни заученной походкой перемещаются по разрушенному американскому городу. Вокруг ржавый постаполикасис и ни одной души. Следующий кадр — они же, бритые и счастливые в довоенное время, терпят суровые будни в учебке, а потом вместе с семьей Лабуфа празднуют то одно, то другое. Улыбаются и машут. Следующий кадр — старший по званию Гэри Олдман по-отечески смотрит на поникшего Лабуфа и разными способами спрашивает, чего тот ревёт.
«Война» двигается сразу в трёх этих направлениях, накручивая, на первый взгляд, три разные интриги и, подобно короткометражкам, всюду затягивая с ответами до самого конца. Но с полнометражным кино такие вещи не работают — там чем дольше мутишь воду, тем прозрачнее она становится. Человек так устроен, что не может не гадать, и чем больше у него времени — тем больше у него вариантов ответа. А если у сценариста туго с фантазией, и он пересказывает старые ходы, то фильму конец. С «Войной» именно так и происходит. Она терпит фиаско. У неё самые предсказуемые финальные твисты, которые спустя полчаса начинают читаться сами собой.
Буквально всё, что происходит в кадре, ведёт к последним пятнадцати минутам, очень эмоциональным и морализаторским. Это тот случай, когда авторы только думают о посыле, только о концовке, и поэтому весь предыдущий фильм похож на композицию из одной унылой ноты. Увеличивается только громкость звука. Притом посыл, хоть и банальный, но и правда необходимый — топящий за пацифизм. Не воевал бы — у тебя всё было бы хорошо, мужик. Но сфальшивили. Слили, как слили Лабуфа, который, видимо, разучился играть вполсилы. Впрочем, ему не впервые рвать душу впустую.
Бородатые морпехи Шиа Лабуф и Джай Кортни заученной походкой перемещаются по разрушенному американскому городу. Вокруг ржавый постаполикасис и ни одной души. Следующий кадр — они же, бритые и счастливые в довоенное время, терпят суровые будни в учебке, а потом вместе с семьей Лабуфа празднуют то одно, то другое. Улыбаются и машут. Следующий кадр — старший по званию Гэри Олдман по-отечески смотрит на поникшего Лабуфа и разными способами спрашивает, чего тот ревёт. «Война» двигается сразу в трёх этих направлениях, накручивая, на первый взгляд, три разные интриги и, подобно короткометражкам, всюду затягивая с ответами до самого конца. Но с полнометражным кино такие вещи не работают — там чем дольше мутишь воду, тем прозрачнее она становится. Человек так устроен, что не может не гадать, и чем больше у него времени — тем больше у него вариантов ответа. А если у сценариста туго с фантазией, и он пересказывает старые ходы, то фильму конец. С «Войной» именно так и происходит. Она терпит фиаско. У неё самые предсказуемые финальные твисты, которые спустя полчаса начинают читаться сами собой. Буквально всё, что происходит в кадре, ведёт к последним пятнадцати минутам, очень эмоциональным и морализаторским. Это тот случай, когда авторы только думают о посыле, только о концовке, и поэтому весь предыдущий фильм похож на композицию из одной унылой ноты. Увеличивается только громкость звука. Притом посыл, хоть и банальный, но и правда необходимый — топящий за пацифизм. Не воевал бы — у тебя всё было бы хорошо, мужик. Но сфальшивили. Слили, как слили Лабуфа, который, видимо, разучился играть вполсилы. Впрочем, ему не впервые рвать душу впустую.
Своих вершин это кино достигает не как заявление, но именно как непредсказуемый вихрь из эмоций и музыки, затягивающий в себя людей, которые сами это едва осознают
Новый фильм с Шаей ЛаБафом «Война» (Man Down) за выходные собрал в Великобритании 7 фунтов стерлингов (8,7 доллара США) — ленту пришел посмотреть всего один человек. Об этом сообщает Variety. Фильм